Публикации

«Нам пишет Гетманцев, но этого мало»: откровенное интервью с украинской моделью OnlyFans о декриминализации порно, страхе и истощении

Пока чиновники публично благодарят украинских моделей OnlyFans за уплаченные налоги, государство до сих пор не смогло признать их деятельность официально. В Украине девушки, которые работают в сфере adult-контента, могут одновременно быть и налогоплательщиками, и потенциальными фигурантками уголовных производств. Модель OnlyFans, которая просит не называть ее имени и далее под ником «Д» и открыто говорит о трудностях работы в украинском adult-секторе. Среди них — не только общественная стигма и манипуляции агентств, но и юридические угрозы, заставляющие многих девушек покидать страну.

Не об эротике, а о правде, которую часто замалчивают. О том, как индустрия обещает свободу, но часто дает зависимость, страх и психологическое истощение. Как не стать инструментом заработка недобросовестных агентств — далее в материале Коммерсант украинский.

Народный депутат Даниил Гетманцев публично поблагодарил моделей OnlyFans за уплату налогов, заявив, что поддерживает с ними коммуникацию. Вы или ваши коллеги получали от него или представителей налоговой какие-то сообщения? Это действительно так?

Как по мне, это было достаточно громкое заявление. Ведь все мы понимаем, что вопрос декриминализации не решается путем переписок в соцсетях с господином Гетманцевым — это вопрос изменений в законодательство, в частности в статью 301 УКУ, которое должна принять Верховная Рада. Да, он действительно общается с некоторыми моделями, но этого мало. Нужны конкретные шаги, системное информирование общества, давление на парламент и реальное голосование за соответствующие правки. Коммуникация — это хорошо, но она не меняет правовой статус.

Каким образом сейчас продвигается идея декриминализации производства adult-контента? Вы подавали петицию, но голосов, кажется, не хватает. Слышите ли какие-то обещания от депутатов?

К сожалению, петиция идет очень вяло. И это уже далеко не первая инициатива — и не первая огласка. Мы, как и общество, устали. Мы кричим о проблеме, а нас не слышат. Наоборот — нас отодвигают, заседания срывают, как это делала, например, Юлия Тимошенко.
От Гетманцева мы тоже не слышим четких обещаний. Когда мы обращаем внимание на лицемерие — налоги платятся, но уголовная ответственность остается — он отвечает, что поддерживает декриминализацию. Мол, «девушки, я за вас», но это не решает вопросов страха, шантажа, давления на моделей. Люди выезжают из страны, продают имущество. Поэтому этого «я поддерживаю» — мало.

Осталось ли сейчас желание у девушек начинать карьеру на OnlyFans? Или наоборот — учитывая ситуацию, никто этого не советует?

Честно — никто из девушек, которые уже столкнулись с этой реальностью, не посоветует начинать работу в этой сфере сейчас. Это страшно, тяжело, эмоционально изнурительно. Мы уже полгода живем в аду — следственные действия, стресс, неопределенность. Это не бизнес для тех, кто хочет «легких денег», особенно сейчас.

Агентства же продолжают привлекать новых девушек, не предупреждая о 301 статье, о письмах из полиции или налоговой. Они заинтересованы в прибыли — переводишь новую модель, получаешь процент. Продают курсы, обещают быстрый успех — и это ничем не лучше шантажа. Это просто другая форма использования женщин.

Какие самые большие трудности сегодня в adult-секторе — кроме налоговых? Как избежать недобросовестных агентств или манипуляций?

Во-первых, это очень тяжелая работа. Меньше всего времени уходит на создание контента — больше всего на коммуникацию с клиентами. А это — работа с людьми, которые могут быть эмоционально нестабильными или токсичными. Часто клиенты — иностранцы, поэтому работа происходит ночью.
Чтобы зарабатывать, ты должна быть доступной тогда, когда нужно им, а не когда удобно тебе. Это истощает. Если работаешь сама — это может быть и по 12 часов в сутки, и без выходных. И еще — весь трафик, ведение страниц, продвижение. Это не «сделала фото и получила деньги». Это бизнес, который тебя высасывает.

Вы упомянули романтизацию сферы. В Instagram часто подается и OnlyFans, и даже эскорт как «легкий путь к успеху». Есть ли понимание в обществе, что за этим стоит другая реальность? Как с этим бороться?

Романтизация — это маркетинговый ход агентств. Обещают: «Купишь сумочку за неделю», «будешь отдыхать в Дубае». Впрочем, это ловушка. Общество же наоборот — обесценивает. Считает, что в adult-сферу идут те, кто «не дотянул до нормальной жизни». Это мизогиния.
Самое большое унижение — не от самой работы, а от реакции окружающих. Трудно не столько снимать контент, сколько сказать вслух: «Я этим занимаюсь» и остаться человеком в их глазах. И здесь нужно говорить, объяснять, снимать стигму — особенно для молодых девушек, чтобы они знали правду, а не велись на сказки.

Бывают ли ситуации, когда переписки с клиентами выходят за пределы платформы — приглашения, интимные предложения? Насколько это распространено?

Такое бывает, но редко. Чаще всего — когда мужчины начинают романтизировать общение, забывая, что это шоу. Они влюбляются, предлагают «приезжай во Францию, я тебя здесь накормлю, будем гулять, поженимся». Но прямых предложений вроде «давай за деньги встретимся» — почти нет. Это уже ближе к эскорту. У нас другая специфика. Хотя, опять же, все индивидуально.

«Мы стали удобными для государства только тогда, когда начали платить. Но даже сейчас — мы не гражданки, мы ресурс«.

Это интервью — не о морали и не об эротике. Это о женщинах, которые выполняют требования государства, но остаются без защиты. О легализованном цинизме, когда политики декларируют «общение» с моделями OnlyFans, но не дают им никаких гарантий, кроме обещаний в личных сообщениях.

Итак, аԁцІт-модели в Украине сегодня — это налогоплательщики, которые не имеют права на защиту.

Это бизнес, который кормит тысячи людей, но до сих пор находится под риском уголовного преследования. Это не «легкий путь» — это работа, которая истощает физически, морально и юридически. И если власть не признает это официально — никакая «коммуникация с Гетманцевым» не стоит страха, с которым эти девушки ежедневно живут.